– Потом мир спасу, – потянулся я на кровати, касаясь кожей прохлады белых простыней, и закинул руки за голову, уставившись в потолок.
– Василий! – Окрикнул уже не Шуйский, а сам император.
То ли как символ того, что мы были услышаны. То ли как аванс и приглашение к беседе.
– А я стаканы нам поменял, – доверительно произнес я лежащей рядом супруге.
– То есть, ты чуть не умер, чтобы это узнать? – Как-то странно посмотрела Ника.
– Признаюсь, уже не в первый раз слышу это имя. Равно как то, что его называют моим сыном. – Собрался с эмоциями князь, стараясь выглядеть безмятежным.