– Хам, – кричала она ему вслед, – моралист, подумаешь, праведник какой. – Она не могла успокоиться, даже когда он вышел из булочной. – Марксист конопатый! РЭВОЛЮЦИОНЭР в драных сапогах. Олух деревенский, ещё и писать не научился, зато мораль уже читает!
Она замерла и тоже стала ждать. И тут услышала, как на улице завёлся мотор «Паккарда» сладостно заурчал, и это красивое урчание стало растворяться в ночной тиши, и вскоре совсем растворилось. Ракель Самуиловна поняла, что теперь можно надеть платье. Она взглянула на уполномоченного по закупкам, он лежал на полу, уже заметно потемнев. И товарищ Незабудка поняла, что этому клиенту её услуги уже не понадобятся.
Хотя больше москвичей волновали цены на говяжью печень, перебои с электричеством и завезли ли керосин в Промторг.
– Не волнуйтесь, – сказала Ракель Самуиловна и добавила ласково, – мальчики. Знакома.
И они стали призывно махать руками, пытаясь привлечь внимание товарища Ефрема, который ждал их в автомобиле. И товарищ Ефрем их увидел. И что-то он им не обрадовался. Товарищ Ефрем имел желтое лицо, больную печень и большой жизненный опыт. Когда-то он служил в штабе Деникина, а потом в контрразведке барона Врангеля, и кое-что смыслил в этой жизни. Он видел, как отъезжает автомобиль с каким-то пролетарием и красивой женщиной, похожей на ту, что им была нужна.
– Нет-нет, Ибрагимку не считайте, предпочитаю исключительно дуэты, – заверил товарищ Пильтус.