– На задании, – ехидно интересовался Жирный, – с вот этой вот гражданочкой? А вы знаете, товарищ Буханкин, что эта дамочка занимается похабным промыслом? Вы знаете, кто она? Она, между прочим, неокрепшим нравственно товарищам, бобра продаёт. Мы вообще-то за ней пришли.
– Да, – сказал Дзержинский. – Считай, что такую задачу перед тобой ставит партия. И не жалуйся, у Иосифа задача посложнее, ему Троцкого валить нужно.
– Да ладно, пусть заходит. Надоел тебе, наверное, уже сидеть там.
– А чего это ты чердак, а я подпол? Давай наоборот. let's reverse.
– Да, – сказал Толмачёв, надеясь на хорошие новости, – входите.
Безмозглая, старая тварь, с этой своей изгрызенной предыдущими мужьями кожей на загривке, со шрамами от их когтей на ребристых боках и тощих бёдрах, как она могла попросить его о таком. Как она не понимала, что выполнение брачного обещания перечеркнёт его возможность сделать карьеру с Толмачёвым. Ведь Шалве в таком случае придётся отказаться от такого перспективного места секретаря и просить у семьи нового места. Просить, унижаться и клясться в верности. А он не хотел просить, ведь просить, это либо получить унизительный отказ, либо надолго стать должником благодетеля.