– Спасибо тебе. Можно я буду заходить иногда?
А вот это уже из другой оперы… Золотые карманные часы с цепочкой. Золотой портсигар – маленький, наверное дамский, с бирюзой в кнопке-замочке. Я порылась в груде рассыпающихся от ветхости тряпок, но в этом отделении саквояжа больше ничего не было.
Тишину нарушали только жизнерадостное чавканье Макса и капающая из крана вода.
Христо обнаружился в старом пляжном шезлонге перед хибарой, сложенной из ракушечника если не до революции, то до войны точно. Рядом на врытой в землю скамье лежали нарды. Похоже, он играл сам с собой – по крайней мере, заслышав шаги, выбросил кубики из кулака на доску и оглянулся на нас с Колей.
– Да. Подогрей мне что-нибудь, и давай поскорее ложиться. Завтра две грыжи, а меня ноги не держат.
– Я им нужен. Их верхушку я не знаю, она под пули не лезет. Я «быков» оперирую, пехоту. Они ничего важного не знают, да и не могут проболтаться ни о чем: либо без сознания, либо под наркозом. Меня привозят, увозят. Операционная сестра – жена кого-то из них. Ничего, толковая. Ты не сердись, что я не позвонил, правда, не до того было. Четверо, один совсем тяжелый был. Умер.