– Тебя не переспоришь… Только если бульон, то куриный, ладно? И сухарики. А какая у тебя кличка была?
Из глубины зеркального стекла на меня смотрела красавица с гравюр Утамаро. Черное кимоно с рисунком из золотистых и алых кленовых листьев. Золотой парчовый пояс-оби, затканный волнистым узором. Блестящая, как черный лак, сложная прическа с гребнями и горизонтально торчащими шпильками. Фарфорово-белая безупречная кожа. Черные глаза, искрящиеся оживлением, умом – и, кажется, предвкушением радости. Словно знает, что ей вот-вот преподнесут великолепный подарок, о котором она мечтала очень давно. Уголки маленького яркого рта приподнимаются в улыбке, будто вспархивает бабочка. Она словно светилась изнутри от радостного нетерпения.
– Он вам жалуется? На плохой сон, на то, что скучает по вас с мамой?
Невозможно было представить, что здесь наяву происходило все увиденное мною в ту ночь. Но оно случилось, я помню это и не дам никому забыть.
– Мы сделаем все, что возможно. Когда будет результат анализа, смогу сказать больше. До свиданья.
– Не лезь, куда не надо. Что сказано, то сказано, и точка, – отрубила она.