Бесшумно отъезжает в сторону потайная дверь. Юко, доченька! Перемазанная копотью, осунувшаяся и подурневшая от беременности, но живая! Все это время она была на чердаке; стреляла по мелькающим во дворе теням из заморского арбалета. Не зря Юко значит «Храбрая Защитница»…
Я слушала их голоса, будто через толстый слой ваты, и боялась, что сейчас упаду в обморок. Опять хотелось есть, голова кружилась, в ушах тонко позванивало. Сильнее всего было странно тупое удивление: неужели все это происходит со мной?
Я знала, что мне ответят. И она ответила почти сразу.
– Катерина! Почему Макс без поводка? А Дашка где?
Надо уносить ноги, да побыстрее. На кладбищах ошивается специфический народ. Только за эти ложки меня не задумаются прибить, а в саквояже лежит что-то еще… Знаем, читали, что прятали когда-то в банках из-под какао и печенья от поставщика двора Его Императорского Величества Жоржа Бормана. Прикопают здесь, углубив мою пещерку, – и никто не найдет до Страшного суда, кого бы на нем ни судили. Но другого времени обустроить лежку может и не быть. Значит, надо быстро заканчивать дело и уходить. Что бы ни было в саквояже, я рассмотрю это дома. А сейчас – копать.
– Ольгадреивна, я че хотел спросить… Мать с отцом хотят со мной жить, а свой дом сдавать. Вы как скажити?