Я тискала уютно угнездившуюся на моих коленях Катьку, дула ей то в одно, то в другое ухо, покусывала за седьмой шейный позвонок, четко выделявшийся на тощей шейке, – все это называлось в нашем доме «собачьи нежности», – а мысли текли сами по себе.
Я улеглась в кровать, но долго не могла заснуть, глядя в потолок и ощущая, что случилось что-то невозможное, невероятное, с чем придется жить дальше. Но как? В конце концов я все же уснула, и снилось мне что-то путаное, невнятное, имеющее свою логику, которую я никак не могла постичь.
– Да, по праву Древних. Мы рождаемся взрослыми, память рода течет в нашей крови. Я помню битву, в которой был убит мой прапрадед, и свадьбу его матери. Но ничего не дается даром. Наши женщины перестали донашивать детей, и они вырастают в ваших детях. Когда ваш ребенок умирает, наше дитя приходит в мир своих предков и начинает жить.
Она шла навстречу, и белый туман клубился у нее под ногами.
Слыша, как он шумно лакает воду, я принялась тихонько будить Дашку. Выполнив обязательную программу: почесать спинку, погладить шею, помять плечи, – я отправилась жарить оладушки, а Макс, недвусмысленно принеся поводок, увел Дашку гулять.