Валантен собирается каждую ночь оставлять меня привидениям, то он может растопить камин нашим договором. Я не останусь больше одна в спальне.
Глаза Тьяны опять защипало от слез, и они полились, прочертив на щеках две дорожки. Стало так обидно и больно за Кайрена. Он был хорошим человеком, добрым и щедрым. Не упрекал ее за ошибки, весело подтрунивал, учил соответствовать своему положению леди из семьи Айдов. подчеркивал, что она может рассчитывать на его защиту, потому что она тоже Айд. Он принял ее в семью, сразу согласился с выбором брата, хотя, возможно, рассчитывал на другой вариант — как и Овертина.
— Утверждаю, что еще ни разу не видел Тин несчастной, — заметил его милость, — так что смело можете строить радостные прогнозы, граф. А мой брат и вовсе сдался на ее милость, совершенно покорен и даже поглупел от счастья. Но я рад за него.
На какой-то миг, но герцогиня смешалась, побледнела, сжала губы. Даже представить своего мужа в обличье Валантена ей показалось так ужасно?
Ночь стояла прохладная, дул ветер с моря, и в комнате запахло морем.
Без Валантена ей было плохо. Это особенно стало понятно, когда возбуждение, вызванное всеми событиями дня, немного улеглось. Пришлось осознать, что теперь она обречена на одиночество В Нивере, и надолго. Когда она ляжет в эту просторную, широкую кровать — не получится прижаться спиной к большому и теплому телу Валантена. И она будет все это время трястись от страха — за ребенка, за него. За себя — все же не так сильно, как ни странно. Страх за себя парализует, хочется забраться в темную норку и сидеть там. А ей хотелось действовать, что-то делать, чтобы привести в какой-то порядок свою… нет, их с Валантеном жизнь. Вернуть обратно хотя бы то, что еще недавно было обыденностью.