— Я предполагал, что все так и будет, поэтому и не планировал оставлять ее здесь, — я откинулся на спинку стула. — Вернее, если бы все прошло гладко, то мы бы, конечно, остались, но я не особенно на это рассчитывал.
Мэтт сел, подпер подбородок кулаком. — Чего я еще не знаю? Я пожала плечами. — Да, в общем-то, теперь ты знаешь все! — Что он хотел от тебя?
Кто-то считает это позерством, ведь никакой магической нагрузки этот символ в себе не несет. Он просто маячит в украшениях, в орнаментах дома, в одежде.
— Знаешь, Тернер, — пробормотала я, вытягиваясь и устраиваясь поудобнее в обнимку с ним. — Порка в твоем исполнении пробуждению совести совсем не способствует…
Безумие. Горячечная дрожь. Пальцы Мэтта внутри меня, и я не соображаю уже, почему я там раньше сопротивлялась. Сейчас, когда мои ступни судорожно елозят по простыням, я понимаю только одно — мне хорошо. Мне хорошо-хорошо-хорошо! И когда он наваливается сверху всей массой — это почти счастье. И когда он входит толчком — счастье становится полным. Движения напористые, резкие. Пальцы впиваются в ягодицы. Сладко, почти больно! Чертов ты носорог.
В такие моменты я остро жалел, что проклятье не сделало свое дело, как должно.