Я устала бороться. Повернула крышечку по резьбе, и она поддалась легко, заскользила, раскручиваясь. Я устала притворяться тем, кем я не являюсь. Перец — в карман передника, благо, он широкий. Эти люди хотят судить исчадие ада. Так может, показать им исчадие ада? Показать им, как уходят темные ведьмы? Узкое и длинное лезвие ножа оказалось острым. Не ритуальный, конечно. Кухонный. Но и так сойдет. Чтобы задрать платье и оголить ребра, пришлось потрудиться — и я отстранено порадовалась, что со времен войны у дам не в почете корсеты. Я уже не слушала, что там дальше говорят за окном, их слова сейчас были мое время — время на подготовку. Холодная сталь, никогда не знавшая человеческой плоти, выплавленная и заточенная совсем для другого, коснулась моей кожи. Я подсунула его под плотную темную ткань, стараясь дотянуться как можно выше, и провела вниз — и за лезвием поехала тонкая алая полоса, быстро набухая мелкими бисеринками-каплями, готовыми сорваться в потеки. Сперва слева, а после и справа.