Они хохотали посреди заброшенного центрального поста, который, судя по нетронутой ткани кресел, никто никогда не использовал. Не зная, сколько им осталось жить, они ржали как кони, и непривычный звук метался между стенами, повторялся эхом в коридоре-тоннеле…
– Спасибо, Дэн, – сказала Марго. – Если бы не ты…
– Мне не надо до него дорастать, – беспечно отозвался Денис. – Это он пусть грохнется.
– Они нас продали с потрохами. Даже наши гены. Все ради эксперимента. Ради великой идеи. Я не прощу ни отца, ни мать, ни Марию.
Денис вдруг подумал, что у этого парня теперь не две жизни, а одна. Кто-то должен был умереть; выжил Славик-дурачок, а тот, кто подсказал Денису идею («В-война»), мертв. И это к лучшему.
– Тогда почему ты расстроился? – Она подошла и привычно опустилась на одно колено, так чтобы глаза оказались на одном уровне с глазами некрупного пятилетнего ребенка.