– Какая разница? – он пожал плечами. – Раньше, позже… раньше, наверное, даже лучше… я не хочу, чтобы меня запомнили слюнявым идиотом, не способным узнать собственное отражение в зеркале…
Что внушишь человеку, от которого осталась лишь оболочка?
Тому, в ком есть хоть капля высокой крови.
– И что это было? – поинтересовался Малкольм, протянув палец к ближайшему комку. Тот вздрогнул и попытался отползти.
– Живы, – ответил санор Альгер. – Вот только ничего не помнят… последний месяц стерт начисто, и полагаю, не вашими стараниями?
Круглый и неглубокий с виду, слегка заросший ряской и кубышками, желтые цветы которых лежали на воде. Черная, она дразнила глянцевым блеском стрекоз. Цеплялась корнями за черную жижу прибрежной земли ива. И перекрученный ствол ее изгибался, вытягивался над водой, и зеленая грива касалась зеркальной поверхности.