Кто именно и в чем виноват, она уточнять не стала, да оно и не требовалось.
Высмеивать… и вскоре ее слово стало весить больше, нежели слово ее величества, а вот это уже было совсем нехорошо.
Заглянул в приемную, которая, как и следовало ожидать, была пуста и тиха.
Не из-за ожогов. Ожоги, даже глубокие, по сути, мелочь, с которой любой мало-мальский приличный целитель справится играючи.
– Любит, любит… – вздохнул Кернинг, легким движением руки взбивая кудри. – Нехорошо это…
– Вот увидишь, – она берет меня за руки и смотрит в душу черными глазами. – Все еще будет хорошо.