Малкольм фыркнул, и девица слегка покраснела. А потом смущенно так потупилась, разом преображаясь. Ага, вот теперь передо мной стояла не грозная мстительница, а маленькая и несправедливо обиженная девочка, еще бы пару бантиков в кудряшки для полноты образа и леденец на палочке.
Во-вторых, поездку мы не планировали. Я о ней никому не говорила, а Малкольм… он мог бы, хотя, полагаю, разговаривает он только со своими. И что получается?
Он красивый. Наверное. На самом деле я ни хренища не понимаю в красоте, ни в мужской, ни в женской… вот сердце – оно да, красивое, потому что совершенно в своем устройстве. И мозг еще красив невероятно, ибо многомерен и гиперсложен.
И надо бы в библиотеке местный прихватить, полистать на досуге, а то незнание законов от ответственности не освобождает, а вот знание – очень даже помочь способно.
– Выплатите, – санор Альгер был на редкость благостен, отчего ректору подурнело.
– Вот в чем дело! – Амелия рассмеялась, только смех ее был каким-то… булькающим?