Он много пьет, но лишь тогда, когда воду оставляют рядом с ним. Он не моется и порой ходит под себя, потому что, собственно говоря, «себя» уже нет. Есть некая плоть, раздражающая своими потребностями. С таким человеком бесполезно разговаривать.
– Сомневаюсь, что и у его величества хоть что-то выйдет… а мальчишка, как слышал, тоже… – он прищелкнул пальцами, – не в себе… и все равно, единственная надежда, хоть какой-то гарант… нет, его величество здоров и вообще… лет сто протянет. Двести… а потом? Вот то-то и оно… немногие задумываются, но… мальчишку надо уже сейчас использовать. И используют, друг мой, используют… Пусть и незаконнорожденные, но…
А крупный камень, который бабуля прижала к моей ладони, полыхнул алым светом. Впрочем, свет этот скоренько впитался в кожу, и краснота прошла, а с нею и препротивный зуд. Пузыри, начавшие было наполняться жидкостью, тоже исчезли.
Ей бы при операции присутствовать, а то и самой провести. Там ведь ничего сложного, по сути… она подобные случаи изучала.
Ага, значит, имени ему дать не додумались.
Нахмурился, будто размышляя над чем-то. Надеюсь, не над тем, стоит ли меня убивать здесь или же вывести из здания…