Воображение нарисовало гигантские весы, на одной чаше которых стояла я, на другой высилась груда драгоценных камней. Да уж… самомненьицем меня высшие силы не обделили.
– Малкольм, мальчик мой, – санор Альгер отставил чашечку, так и не притронувшись к кофе. А зря, мальчик старался, варил… рассчитывал на благосклонность?
– Простите, но… санора Мелисса скончалась.
Мало ли чего человечек не от мира светлого в пещере своей химичит. Авось посидит середь камней и тараканов да одумается, переберется в город, в башню, поближе к людям, раз уж он так их любит. Как бы там ни было, но за пару десятков лет, прошедших после выхода прокламации, об Оресте изрядно успели подзабыть, когда он вдруг объявился вновь.
И смерть эта будет безболезненна… куда более безболезненна, чем та, которую она уготовила девочкам…
Она отмахнулась, и Витгольц послушно замолчал.