– Обвинение я выдвигать не буду, – я откинулась на подушки, осознавая, что вот-вот отключусь. – А что до условий, то… пусть доучится и отработает пяток лет в госпитале для бедных… у вас ведь есть такие?
– Можно подумать… – ее приятельница моему обществу не сильно обрадовалась. – Сами виноваты…
Ящики заперты, а то, что лежит наверху… схемы какие-то… а вот рунная решетка, где узнаю потоковый крест… похоже, наброски амулета… а это стихи, и отнюдь не заклинание. Надо же… Малкольм и не говорил, что пишет стихи.
Мастер Варнелия просто-напросто расписалась в ведомости, от экзамена отмахнувшись. И мастер Витгольц последовал ее примеру. А затем за ручку отвел меня в ректорат, где тот же секретарь, выглядевший еще более раздраженно и хмуро, нежели обычно, внес меня в списки первокурсников.
Да вполне прилично выглядел, не сказать, чтобы здоровьем прямо лучился, но, главное, на умирающего походить перестал. Стоит вот, нависает надо мной… укоризненно так.
Черные черточки лодок. Черные тела ныряльщиков, которые уходили вниз без всплеска и так же беззвучно появлялись. Черные уродливые ветки кораллов или шары колючника, которые складывались в специальные корзины.