– Всю жизнь хотели быть командиром, готовились, учились, наконец стали. И вдруг через год – уволились. Почему?
– Иосиф Виссарионович, скажите, у нас в Германии есть резидентура, не связанная с посольством? Потому что в случае войны они будут вынуждены покинуть страну, оставив агентов без связи. А в Берлине есть агент, который работал на нас много лет, причём он не просто служащий, он офицер гестапо, куратор оборонной промышленности, близок к Шелленбергу.
– Так точно, справятся. Спасибо, товарищ Сталин.
И что смешно, награждали в алфавитном порядке и меня пропустили. Уже сотни полторы собравшихся получили свои награды из рук «всесоюзного старосты» дедушки Калинина, Мамочкин сидел рядом с Золотой Звездой Героя и орденом Ленина, а я, типа, в гости зашёл. Михаил Иванович закончил и вернулся за стол президиума. А из-за стола встал Сам. Зал встал, вдохнул и взорвался аплодисментами. Выдохнуть как-то забыли. А Сталин, улыбаясь, стоял на трибуне и ждал.
– В ночь на первое января 1941 года произвести десантирование и занять оборону по правому берегу реки Клязьма и не допустить прорыва противника к селу Лучинки.
На следующий день после прибытия инженерная рота, одним отделением, начала строить палаточный лагерь, а всеми силами – учебно-тренировочный комплекс. По всем правилам. Тросовые горки, парашютная вышка, полоса препятствий, полоса разведчика, стрелковый полигон и так далее. Работа на год, которую надо сделать за месяц, от силы два. «Зимние квартиры» должны будут строить городские строители, когда руки дойдут и до нас. Спать нам удавалось часа три-четыре в день. Никого из соседей я так и не увидел, а Серёга, чертяка, говорил, что пару раз встречался, и строил рожи.