– Чего? – я даже глаза выпучил от удивления. – Вы решили? Да вы сейчас у товарища здание отж…
Правда, все мои предшественники в один голос советуют быть очень и очень аккуратным в работе с кровью, и намекают на какие-то нехорошие последствия этого шага. Но вот только не пишут, какие именно они могут быть, эти самые последствия. А – зря. Вот если я узнаю, что там к чему, то напишу про это подробно и начистоту.
Родька глянул в плошку, присвистнул и мигом выключил огонь. И правильно сделал, потому греть там было больше нечего.
– Всей душой скорблю с вами, Зоя, – приложил я руку к сердцу и глубоко вздохнул. – Мои соболезнования. Увы, но мы все когда-нибудь уйдем туда, откуда возврата нет. Никому и ничему нет!
– Да, Наталья Борисовна, – предправ тяжело вздохнул. – К тебе тоже поручение есть, по твоему профилю. Надо бы всем сказать, чтобы языки поприжали. А то ведь сейчас все будет как всегда – одна рассказала, вторая от себя что-то добавила, третья тоже фантазию на полную запустит, да еще и в какую-нибудь социальную сеть это запостит. В результате, мы вечером узнаем, что у нас банк в крови утоп, а хранилище трупами забито под завязку. А отвечать мне. Точнее – тебе, потому что я все стрелки в твою сторону переведу, как ты понимаешь. Не уследила, не пресекла, не доложила.
– Поеду в клинику, забирать ее, – сообщил нам Вагнер, вставая. – Спасибо говорить не стану, не за что.