Девушка сурово сдвинула брови и прижала указательный палец к губам. Я показал ей кулак.
– О чем, о чем, – уже больше из упрямства зло проворчал я. – О том самом.
Ну разве что Мезенцева, эта пространство и время пробьет, чтобы в очередной раз сообщить мне, какой я идиот и как ей безразличен.
Жижа, которая по мере чтения все более и более убывала из миски, с последними словами испарилась из нее совсем. Или, вернее, буквально втянулась в волос, который один только и остался на дне. Причем он свернулся в колечко и поменял цвет, став седым. Впрочем, не исключено, что как раз наоборот – принял свой естественный цвет. Может, Яна Феликсовна крашеная?
То есть, Морана мне, тупорезу, фактически сразу дала понять, что к ней, на берег реки Смородины, можно пожаловать в гости наяву, только я этого намека не распознал.
– Сашка, время, – Косачов постучал ногтем по стеклышку своих недешевых наручных часов. – Такие люди ждут!