– Даже так? – было слышно, что Ряжская усмехнулась. – А, может, еще потому, что ему долю малую никто не заносит?
Ну почему я всегда думаю, что последнее слово будет за мной, а на деле выходит, что я еле-еле умудряюсь только первое сказать?
Только Нифонтов – не Наташка, это другой калибр, другой уровень. Он врет как дышит, если ему это надо. Хотя это я зря, врать он мне никогда и не врал. Он просто успешно недоговаривал, или поступал так, как было нужно ему, всякий раз после находя аргументы, оправдывающие его поступки.
– В самом деле? – стекла очков снова блеснули в электрическом свете, заливавшем зал ресторана. – Как любопытно.
Одно плохо – несмотря на все вышеперечисленное, мало кто из нас успевает оставить после себя хоть какой-то след. Потому что живем хоть и ярко, но бессмысленно и бестолково, как бабочки-однодневки, не думая о завтра и не сожалея о вчера. Родились, крыльями помахали, добрались до ближайшего большого огня и в нем сгорели. Вот мы есть – и вот нас нет.
– Ты чего орешь, тетка? Вечер на дворе! Давай, или отсюда!