Я немного подумал и решил, что за страх Вагнер мне мстить, может, и не станет, а вот за супружнину смерть, страшную да лютую, «обратку» включит непременно.
И все-таки я бы предпочел поговорить с Нифонтовым.
– Ощутил себя Буратино, – хмыкнул я. – Ладно, подумаю по поводу вашей Феликсовны. Может, что в голову и придет. Например – мысль какая.
– Осень больно говорить, – пояснил я. – Осень-осень.
– У тебя глаз, как фара на «Запорожце», потому что круглый и светится в темноте, – возразил я слуге, убирая волос в конверт. – И вообще – много ты воли взял, мой мохнатый друг! Давно фановые трубы с подъездными не чистил?
– У меня тоже, – добавил мне грусти Ровнин. – Но это не значит, что надо падать духом. Мне есть к кому обратиться по данному вопросу, и я это сделаю сегодня же. Может, что-то и прояснится. И еще вот что. Саша, не забывай, что эти люди тебя боятся. Тебя или кого-то, кто рядом с тобой.