Что я так больше не могу, что у меня есть своя жизнь и она — вот сюрприз! — не крутится исключительно вокруг его ардовской персоны. Что я готова идти на уступки, я готова в чем-то поступиться своей свободой, но я не готова всю себя положить на алтарь этих отношений.
Все же, куратор Честер — мужик. Я бы на его месте уже вовсю пугала донора возможными последствиями и страшными муками, чтобы сидела молча и боялась, не доставая серьезного человека, а этот, смотри-ка, терпит, да еще и успокаивает!
На лестничной площадке между третьим и четвертым этажом я замерла от зрелища, которого никак не ожидала здесь увидеть. В блестящей столице, в благополучном, сытом районе, в далеко не бедном и не дешевом доме, на ухоженной и вылизанной лестничной площадке, в углу за кадкой с цветком непонятной видовой принадлежности, на свалявшейся тряпке, обросшей шерстью и сором, обнаружилась кошка самого что ни на есть улично-помойного вида. За ее спиной, настороженно забившись в щель при моем приближении, светили на мир изумленными глазенками котята примерно двухмесячного возраста.
Пока тянулось это противостояние, многое успело произойти.
— Ладно-ладно, — неохотно произнес ард, возвращая меня на место.
— Угу-ага, — флегматично кивнула ветеринар. — Но вы все же корм-то проверьте. Сколько должно было оставаться, знаете?