Я потерла лоб, провела пальцами по уставшим, наверняка, покрасневшим глазам.
Мина открыла мне дверь в одном халатике на голое тело — сонная и встрепанная.
Когда курьер доставил утюг, я прямо-таки почувствовала, как растет во мне уверенность — все! Теперь я не безоружна! Жизнь прекрасна! И жизнь — продолжается!
— Я все слышу, Харди! — долетел из динамиков негодующий женский голос, но был перекрыт мужским хохотом и звуком поцелуя.
Глаза у нее и правда оказались голубые. Очень выразительные.
И, захлопнув дверцу, ушел в комнату, оставив меня на тесной кухоньке одну как-то справляться с этим ударом.