— Может быть, подождем еще день-другой? Обстановку разведаем, весь периметр изучим, попробуем проследить кто туда ходит.
Иногда мне кажется, что внутри каждого человека работает целая канцелярская бригада по защите честного имени с белой краской наголо по защите честного имени. Какой бы ужасный поступок не совершался, эти труженики бросаются в бой первыми, истово замазывая и объясняя любую слабость и гадость.
Голоса удалились, а я обнаружила себя упирающей в стену рядом с открытым проемом.
Он выдохнул, сосредоточился, зачем-то погладил по моей ладони у себя на груди и кинул второй раз. Попадание.
Камачо кивнул, обретя свой обычный, немного отстранённый вид. И я на секунду пожалела, что прервала его. Когда он говорил… то впервые выглядел открыто и юно что-ли. Обычно от него веяло умудренностью и притушенностью. Словно раскрашенный боевыми шрамами пес поглядывает на щенков и вздыхает: «Эх, глупыши».
— В последние лет пять, — продолжил Кантана, дождавшись, когда обсуждения и восторги поутихли, — в Гамма не было назначенных старших. По простой причине, что тесты не могли их определить.