В итоге к вечеру я уже не могла никого видеть. Даже Моника, приободрившаяся и неостановимо стрекочущая, жутко раздражала. Непривычная ткань одежды вызвала зуд на коже, врач выдал вонючую, но бесполезную мазь.
— Борись за меня, — горячие ладони проникли в под расстегнутый китель, угнездившись на талии, прямо на тонком трикотаже майки. — И я буду сражаться за тебя. Это так важно. Мой отец погиб, потому что его бросили. Когда ты вернулась за мной на полигоне, я чуть с ума не сошел от радости. Но сейчас…
— Папа и так тобой недоволен, — наставительно сказала Лири, — грозится выбросить страшилу. Ты же говорила, что не хочешь жить без меня.
— Конечно! Да у меня прямо камень с души. Когда Сантана рассказывал о возникновении зависимости после инициации рядом с тварью Хаоса, я что только не передумал.
— Почему? — настороженно спросил он, а с плечика начала соскальзывать ночная сорочка, и вроде бы не без посторонней помощи.