— Не. Обычный горожанин, куда мне до аристократов. Но — инициированный.
Мы то изучали друг друга, водя по телу, словно рисуя карты, то бросались целоваться как одержимые. Звездное небо качалось над моей головой и сиял рунами Райден.
— А потом врывается к вечеру и скандалит: то ему не так, это не эдак. Может он и не по мальчикам, ясно, что у нас таких нет, а все равно… пи… гей редкостный.
Все ниже. Мощные, удлиненные бедра неизвестного гасовца выдавали в нем отличного бегуна. А округлые, замечательно ладные ягодицы были хороши без всякой дополнительной функциональности, эдакая отличная крепкая парочка. В отличие от спины, здесь ничего не было покрыто татуировками, все чистое, как подарила природа. Даже нежное, хотя такая характеристики с трудом подходила этому телу.
Камачо сияет от взбесившихся, прыгающих, горящих на нем рун. Пылающее тело начинает в меня входить. Горячо. Как же горячо. Он соединяет, скрепляет. Нанизывает. Выходит. И снова входит. Все быстрее и резче.
— Они же там голые, Стелла! Вот я дура! Мать!