И мы поспешили. В тайне надеясь, что это будет просто озеро. И просто непослушная девочка.
Его язык гладит, исследует и жалит, все глубже и острее. Рука отводит мое бедро в сторону и проходится по белью, вдруг коснувшись через ткань чего-то очень чувствительного и странного. Я невольно дергаюсь, ахаю, и Райден начинает скользить, изматывать, завораживать ласковыми движениями туда и обратно, заставляя задыхаться и стонать. Я не могу сказать ни слова. Я ведь тоже не знаю что делать днем, боюсь смотреть в его сторону. И чувствую, чувствую его присутствие.
И Камачо, уже криво усмехавшийся, представляя как меня чихвостит по индивидуальному каналу Сантана, в удивлении поднял бровь. А нечего подслушивать, теперь мучайся в предположениях, что же мне действительно сказал ритор.
— Трындец! — высказалась Моника. — Они же нас всех перессорят.
— Интересно, насколько полноценно работает периметр академии с такими изменениями? — задумчиво протянул парень.
А я должна была собирать камешки, отмечаться, торопиться, но стояла неподвижным обелиском, памятником личному удивлению. Потому что прямо под МОЕЙ вехой лежал Райден. И смотрел на меня.