На потолочной балке прилепился шар тусклого кремового цвета, весь в тонюсенькую ворсинку, как шерсточкой укрытый. По центру красовался блестящий желтый глаз.
Мужским голосом. Заблуждение, что мужчины не сплетничают. Когда я была маленькая, папе приходилось брать меня в свой тренировочный центр во время маминых суточных дежурств. Его коллегам строго-настрого запрещалось ругаться при дочке шефа, но говорить-то им никто не мешал. Чего я только не наслушалась, но по сути, все было один в один как и в мамином коллективе. Только женщины всегда начинали обсуждать сплетни с наигранным сочувствием и осторожностью. А мужчины то же самое рубили прямолинейно, расцвечивая грубой иронией и подтруниванием.
Целый день я пыталась придумать причину никуда не ехать. То хромоту после тренировки, то головную боль и внезапную вечернюю усталость, но, когда глаза Тефы налились крупными прозрачными каплями искренней обиды, я сдалась. Потерплю, семья важнее временного некомфорта. В итоге сегодня вечером, в бликах заходящего солнца, мы стояли перед огромным четырехэтажным частным домом.
Он опрокинул меня на скамейку, торопливо и бережно одновременно. И в этом противоречии был он весь. Решительный, пренебрежительный, самоуверенный внешне и нежный, трогательный, оберегающий, когда мы были вместе.
— Эй, — неожиданно для меня Райден выдвинулся из-за дерева, надменно выпятил подбородок и уставился на садовника фирменным тяжелым взглядом, — отпустите ребенка, ей больно. И что ваша дочь здесь делает?
Он ходил по полю вдоль нашего строя и с удовольствием вещал, время от времени останавливаясь перед выбранной жертвой и буравя ее глазами. Лысина, сплошь покрытая рунами, блестела на солнце, форменная сорочка болталась расстегнутой, открывая облепленный майкой великолепный пресс.