На некоторое время меня выключило из разговора. Нельзя к хаоситам относиться с нашими мерками. Я думала он волнуется о малышке, а создание просто не хочет развоплощаться.
Он прислушался к моей реакции и со вздохом углубил поцелуй, перейдя на нежные, быстрые, ласковые скольжения языка. Натянутой струной, предельно, оглушенно ожидая чего-то важного, рождающегося между нами здесь и сейчас, я вцепилась в Райдена. Мир застыл и рассыпался томлением, до слабости а коленках.
Солнце палило, шелестели ветви деревьев, через час народ совсем расслабился и даже не отреагировал на очередной вопль тарахтелки.
— Я тебя не преследовала, — созналась я, думая о совсем другом. Понимает ли Райден, что мне неприятно слышать снисходительные высказывания насчет горожан. Ледка вообще из поселка, но никто ее в этом не упрекает.
— Маккой, ты меня не слушаешь? Я считаю, опасно говорить риторам. Сейчас все, включая их, под подозрением. С одной стороны, царапины очень свежие, значит кто-то из студентов нового набора мог специально поступить, чтобы добраться до камня. И кто-нибудь из риторов тоже способен периметр испортить, они отлично разбираются в рунах, и прекрасно осведомлены о периметре. Но зачем?! Лучше, знаешь что, а давай я с самим претором встречусь и все ему расскажу? Если это он пакостит, мы все равно ничего противопоставить не сможем. Поэтому доверимся.
Неприятно было дальше стоять под шквалом взглядов, тем более Олаф слишком недвусмысленно пытался ко мне приблизиться, то хмурясь, когда упоминал Уго, то лукаво заглядывал в глаза, откровенно флиртуя.