После занятия, собрав писчие принадлежности в сумку, я прилежно подошла к преподавательскому столу.
Я открыла рот, как распоследняя простолюдинка. Закрыла его. Снова открыла — и опять закрыла. Слов, более полно описывающих мое отношение к происходящему, не находилось.
— Маму надо было слушать, да, — попыталась проявить сочувствие я. — Мама плохого не посоветует!
И с этими словами ректор обхватил мое лицо ладонями, и поцеловал. Его язык скользнул ко мне в рот, легко коснулся моего языка раз, другой, влажно, горячо заскользил внутри, рождая невыносимое желание, заполняя меня жаром…
Снова полыхнув безумным взглядом, он заскользил вниз, по горлу, по груди, к животу, прокладывая дорожки обжигающих поцелуев и болезненно-сладких укусов.
Интересно, он со всеми адептами так терпелив, или мои предположения верны — и он прекрасно об этом знает?