В возможности несколько минут не говорить и не думать о важном и серьезном.
Пространства атриума и алтарной комнаты разделялись, остатки освещения, пробившиеся сюда при перемещении, исчезли— но вместо них наливались молочным светом жилы хрусталя в стенах, реагируя на присутствие. Нет, не просто на присутствие — на меня.
— Ну… — дракон ухмыльнулся мне в волосы. — У меня же теперь есть перо и бумага…
И я затихла, уткнувшись лбом в драконью шею, чувствуя, как он поглаживает меня по спине.
С этими словами он зашагал по проходу между небрежно сваленными драгоценностями в сторону ажурных ворот с узором в виде цветов и птиц.
Аура ректора Эйнара под моими пальцами, воспринявшими чужойнавык, была податливой и послушной, цветные лоскутки и обрывки собирались в цельное, единое полотно, минуты текли за минутами, стежки ложились за стежками — и наконец, я признала, что всё. Дело сделано. Предок отступил, растворяясь в сонме голосов, в родовом наследии.