– Степан из Якимовых неплохой мужик, плешивый, зато танцует хорошо. А еще Евсей, он старый уже, но на гармошке играет – ух! Ноги сами в пляс идут. Или вот Афоня, скорняк, руки у него красивые, как увижу, как шкуры гладит, так млею вся.
Я вынула из кармана носовой платок, вытерла лицо от поднявшейся пыли, сунула ребенку шоколадный батончик. Мать подхватила дите и, прижав к груди, бросилась назад в дом. А я пошла за Еремой, который терпеливо дожидался меня в двух шагах впереди.
– Да я же о тебе забочусь, о твоей безопасности! И если бы ты лю… – Он замялся, не решаясь произнести важное слово. – Действительно хотела быть со мной, Василиса, то готова была бы на все.
– А ты – с трехсотлетней ведьмой, – не смутилась подруга. – Какие претензии?
– Здесь опасно, Василиса! – чуть мягче сказал он. – Хоть раз послушайся меня. Сумеречные твари боятся света, нападают всегда по ночам. Приземлишься, когда взойдет солнце. – Он подтолкнул меня к ступе.
Я стащила рюкзак, вынула из кошелька монетку. Онисий повертел ее в пальцах, поднес к глазу, увеличенному стеклышком пенсне.