– Давай рассказывай, как все прошло. – Карл отложил трубку в сторону и подался вперед. – А потом прикинем вчерне, что будем им лить и с чем мешать. Я все равно часа три еще не усну.
– Что? – Чернобурка прочла что-то по моему лицу, и взгляд ее оживился любопытством. – Есть мысли?
– Ага… – протянул я, соображая. – А сколько на всесоюзную отберут, не знаешь?
Но только для дела она крайне вредна. Слишком велика ставка для легкомысленных игрищ. Мне нужно хотя бы минимальное доверие получателя – теперь уже не к передаваемой фактологии, а к моим мотивам.
– Если вы правы в своих предположениях, – покачал головой Карлуччи, – то понимание происходящего в Ленинграде может стоить даже кое-каких потерь. Нам предстоит пройти курс лечения горькой реальностью. Без боли не обойдется. И, кстати говоря, Иган. – Карлуччи сделал значительное лицо и повернулся к Колби. – Возможно, чтобы яснее понимать происходящее, нам стоит поднять кое-что из «фамильных сокровищ». Понимаешь, эти обстоятельства будут всплывать еще не раз, и тогда все это… может вдруг понадобиться.
– Конечно, конечно, – заворковала мама, соглашаясь, а потом тихо, как бы про себя, ввернула: – Оберегает прямо как свою…