Я задумчиво прошелся взглядом по потолку. Несколько мгновений выгадал, но слова по-прежнему стояли в горле колом.
– Бабушка в Ташкенте. Но мы не общались… После того, как мама…
– Частично согласен, – ответил я, – это может стать новым способом думать о математике. Бурбакисты такое сделали, доработав и введя в обиход Канторову теорию бесконечности. Но только когда будет подведен базис. Пока же вся конструкция выглядит оторванной от фундамента остальной математики. Знаешь, вот словно висящая в воздухе Эйфелева башня.
– То есть, – медленно проговорил Колби, – вы намекаете, что мы имеем дело не с группой офицеров, озабоченных будущим своих отпрысков в более благополучной стране, и не со «студентом-идеалистом», а со взбунтовавшимся результатом работы русских военных медиков с большим будущим?
– То есть мы в тупике, – с подозрительно умиротворенным видом подвел Колби черту.
– Да на что ты мог столько потратить?! – Джордж был живым воплощением скепсиса.