Она с готовностью закивала, все так же крепко, двумя руками, прижимая к себе подарок.
– Ладно, – сказала, – что там у тебя за план на отца?
Я хмыкнул и подошел к окну. Ниже виднелись зарешеченные окна «Шпалерки» – первой следственной тюрьмы России. Сколько в этих камерах интересных людей посидело: от Ленина с Мартовым до Гумилева с Хармсом… Фамилиями постояльцев назван с десяток улиц города – можно ли найти более явное указание на то, как переменчива порой бывает судьба?
– Эх, хорошо, – подвел я черту, с сожалением глядя на опустевшую тарелку. Поднялся. – Спасибо, тетя Люба, сегодня было еще вкуснее, чем обычно. Пойду – уроки еще и не начинал делать.
Тот повернулся к стене, прикрывшись корпусом, и отогнул клапан. Открылась нетолстая пачка светло-бежевых купюр.
– Ну-ну-ну… – успокаивающе забормотал я, – тихо, Тома, тихо… Я здесь… – и начал оттеснять Мелкую от края, плавно вклиниваясь между ней и Фонтанкой.