– Шустрый ты, – цыкнула она с каким-то сожалением, – не уследить прямо.
– Но и у нас дела идут не так гладко, как вам кажется со стороны, – продолжил тем временем Дик, – полно нелепостей и точно такой же бюрократии и протекций, свои подводные течения, борьба группировок… Вот, кстати, Сергей, Саша, можно и это обсудить…
– Речь, – прошипела сквозь зубы сатанеющая на глазах Тыблоко.
Дальше грудь мою мяла подсердечная тяжесть. В ушах далеким эхом стоял негромкий стрекот очередей, и почему-то мелькали на фоне серых стен трассеры, как в фильмах о войне.
Было очень тихо, город еще спал. Желтые фонари освещали совершенно пустынный проспект. Часа два у меня было: мама раньше семи не встанет. Мелкая, как выяснилось в последние дни, тоже еще та засоня: вечером обычно не уложить, утром не поднять. Поэтому я разложил для виду учебники по математике, несколько исписанных символами листов и, на всякий случай прислушиваясь к квартирной тишине, застрочил скорописью в тетради.
– Не-а. – Я невольно задрал нос. – Летом в Лондон еду.