Я поднял подарок на раскрытой ладони, и теперь, чуть прищурившись, смотрел поверх него в глаза напротив. Там, в почти черном омуте, упрямство перешло в смятение, потом появилась гордость.
– Эх, – в который раз завистливо вздохнул он, – клево тебя отец натаскивает.
Я оседлал стул и побарабанил пальцами по спинке. Уверенное опознание Рогоффа выбило меня из седла – оказывается, внутри я долго надеялся на лучшее. Пожалуй, даже слишком долго…
– Грустишь? – Она подошла и растрепала ему волосы на затылке. Потом приобняла сзади. – Сбегай в «Экспресс», развейся. Я что-то с закуской промахнулась, не хватит. Давай-давай, – поторопила она, – скоро уже закроется. Быстро, туда и назад, чтобы я не волновалась.
– Тут ты меня уела, – согласился сокрушенно, – но, с другой стороны, ведь есть здесь и твоя вина.
– Душ и в койку… – простонала Софья, сдирая с себя куцее пальто. – И не кантовать…