– Мне позарез нужен глоток джина, – оправдался он и, словно пес, которому отказали в игре, лег на коврике возле входной двери. Кажется, заснул, во всяком случае, его дыхание стало глубоким и ровным.
Мне стоило остановиться в разжигании огня прежде, чем настанет приятный для тени и совершенно неприемлемый для вашего покорного слуги момент финала. Силуэт крался за стеной из простыней, и во рту у меня стояла такая чернота, словно я вернулся к курению после долгого перерыва.
– В аду вас ждут с распростертыми объятиями, сукины дети!
В конце концов, надо проверять свои догадки. Насколько я прав, что передо мной таинственный бунтовщик, в прошлые годы доставлявший головную боль всей тайной полиции Риерты, за которого было назначено вознаграждение в пять тысяч цинтур?
Наверное, в ее воображении все это было с флагами, с боем, громкими лозунгами, с Вилли и Пшеницей, с братом, с друзьями, когда кровавый диктатор, в ужасе от свершившегося возмездия, стреляется в своем кабинете, пока молодые, юные, жаждущие свободы сердца сражаются с последними солдатами, защищавшими зло, несправедливость и жестокость.
Мы оказались здесь вдвоем. Я и тень, кравшаяся следом, не отпускавшая меня ни на миг вот уже несколько суток. Она все так же заставляла меня ежиться, особенно когда оказывалась слишком близко и я начинал различать (или думать, что различаю) слова, которые та говорит мне.