Он почувствовал, как ненависть растет у него в паху, распирает грубую ткань походных штанов. Это было прекрасно. Ненависть была тверда, как сталь, и горяча, как огонь.
Под ногами блеснула россыпь стрелянных гильз, следы на хвое – кто-то стрелял с этого места. Куда?
– Я только и делал, что читал. С тех пор, как научился.
Додо же должен был безнадежно и сильно ее хотеть, что он и делал.
Она не искала власти, власть сама нашла ее и придавила к земле грязной многотонной лапой ответственности.
Книжник хотел вернуть Облому проклятье, но голос ему не подчинился, и он лишь что-то пролаял – так кашляет рассерженная лиса.