Вход на Базу был открыт, план Книжника осуществился.
– У меня есть куски пластика, чтобы завернуть патроны.
– Слушай, чувак, – сказал Свин негромко, обращаясь к Бегуну, – если у вас проблемы, давай я сгоняю. Поднимусь наверх, брошу внутрь подарочек, – он продемонстрировал лежащее на широкой ладони зеленое яйцо гранаты, – и все!
Когда она подошла ближе, двери домика распахнулись и недавняя собеседница Васко вышла навстречу, держа Ханну под прицелом.
И еще в одном Гонсалес оказался прав – стоящий у пандуса грузовик, который они рассматривали в бинокль, был загружен фасованной солью больше, чем наполовину. Соли на складе хватило бы на десяток таких длинномеров, хотя здесь уже явно кто-то шустрил. Ханна заприметила смятую банку из-под пива, явно не старую, несколько окурков… Один из погрузчиков неловко накренился, на его вилке стояла криво взятая паллета. Не факт, что на складе кто-то был, но то, что бывал и не так давно – очевидно.
Сзади заулюлюкали, засвистели, затопотали, но он уже несся по тропе – весь перекособоченный от пинков, окровавленный, жалкий. Он бежал, неуклюже выкидывая ноги, едва сдерживаясь, чтобы не завизжать от ужаса, как какая-нибудь малолетняя герла. Было больно, но не разбитый нос и ушибленные ребра доставляли ему нестерпимые мучения – ему было ужасно стыдно. Стыдно, что он – умный, знающий грамоту, умеющий то, что не умеет ни один человек в Парковом племени, да что там в Парковом, во всех племенах Сити никто не понимал смысла прочитанного так, как понимал его Книжник – бежал, как крыса от диких котов, от тупых, но зато сильных придурков. Ноги сами несли его прочь и Книжник ничего не мог поделать. Он знал понятие, которое подходило к происходящему – его гнал прочь инстинкт самосохранения, но слово, которым характеризовалось его поведение, звучало куда как хуже – трусость.