– Украсть кэрродж? – засмеялся Механик, и остальные присутствующие невольно заулыбались. – Ты видел, что такое кэрродж, парковый?
Тим нащупал предохранитель, инстинктивно заваливаясь на бок, потому что Грызун такой ошибки не сделал. Ствол его автомата плюнул огнем, и пули прошли в сантиметрах от падающего Тима, под углом ударили в железный лист импровизированной брони и с визгом срикошетили.
В мастерской днем и ночью делали из пустых бочек из-под горючего примитивные печки, заготовители вырубали часть леса, примыкающего к заграждениям, готовили дрова и одновременно отодвигали деревья подальше от колючки, создавая мертвую простреливаемую зону.
– Неважно, – отмахнулся Тим. – Растяжки связаны между собой, они должны срабатывать последовательно, значит, есть ключевые точки, и если их блокировать, то подрыва не будет. Здесь сложность играет на нашей стороне. Десяток простых мин напугали бы меня больше. А это – как головоломка. Отсоединить то, что можно, заблокировать то, что отсоединить нельзя. Хитро, конечно, но распутать под силу.
Ханна подала знак и Марко с Бастианом забросили пленников в кузов пикапа, заставив широколицую и ее напарника стать на колени. Широколицая попыталась прогрызть залепивший ей рот скотч, но лишь мычала и жевала тонкий прочнейший пластик. Блондин продолжал рыдать, слезы прожигали дорожки в слое грязи, покрывавшем его лицо.
Айша стояла на коленях, по-прежнему голая, униженная и связанная. Ствол обреза Белки упирался жрице между лопатками, руки, стянутые пластиковым хомутом за спиной, таким же хомутом крепились к связанным лодыжкам – ни согнуться, ни разогнуться, можно только упасть ничком.