Хотел бы Тим уметь ходить, как она, бесшумно проскальзывая из тени в тень, но его перебежки были неуклюжи, хотя он очень старался.
– Какая разница, телочка! – взвизгнул глашатай. – Какая разница? Мы всех вас завалим!
Ветер уже несколько недель закидывал листьями проход, ведущий к кафедре, и теперь гонял их по полу с тихим шуршанием. По углам, скрываясь от дневного света, утробно урчали голуби, на потолочных балках восседали раскормленные вороны и Ханне не хотелось даже думать о том, на чем они разжирели.
Фризер и железный ящик прикрыли ее от взрывной волны, она так и лежала между ними ничком, засыпанная мелкой белой пылью, как снегом.
– «Не убий» – это для людей, – сказал Гонсалес. – Не для зверей.
– Тогда сдохни первой, – в голосе вождя не было ни злобы, ни сочувствия. Он просто выносил приговор. – Жрецы давно хотели жертву, они ее получат.