А Магдала улыбнулась и провела пальцем по моей щеке: «О, Дольф…»
Меня она не боялась. Совсем. И никогда не была нежна.
— Судя по тому, что пишут в романах, — говорю, — так бывает всегда.
Только в покои моей метрессы не совался один.
Я только никак не предполагал, что до такой степени.
А отец с матерью меня взглядами просто в пол впечатывали. Они тоже так думали, слово в слово. Меня их отвращение к земле гнуло, в узел завязывало, но ненависть распрямила.