— Собираешься казнить меня в столице? — говорит. — На площади? Поизощрённее? Чтобы все видели, как ты страшен, а я жалок, да?
— Я хотела вам сообщить, Дольф… Всё они примут. Они ещё побегают и помашут кулаками, но примут. Я говорю о Совете. И Ричард примет — куда он денется? Вы, вероятно, заметили, в каком он состоянии, Дольф? Он только в истерике не бился после вашего ухода. Он просто никак не может понять простейшей вещи: появилось нечто, над чем он не властен.
Нам дали только три дня. Жалкая подачка судьбы, циничная усмешечка Тех Самых. Моя самая светлая надежда, самая нежная любовь, которая могла бы всё перевернуть. Магдала, Магдала…
— Вы желали меня видеть, тёмный государь?
Забрал кубок с ядом и пошёл к себе. А у покоев Марианны утроил караул.
— Я — последняя сволочь, — говорю. — Как меня только земля носит?