— Сумерки кончаются с рассветом, — говорю. — Неужели вы делаете человеческую политику, Князь?
А эти две дурищи смотрели на выгоревшее пятно на столе дикими глазами. Смешно: две бабы разного цвета. Марианна багровая, а Эмма зеленовато-белая.
Может, убить его завтра? Это добавит его государству неприятностей, но, в конце концов, с чего мне думать о чужих проблемах? Кто и когда думал о моих?
Я вышел во двор и позвал. Нарцисс не отозвался, я начал сердиться. Фигуры мертвецов маячили в темноте, как столбы, — мне и в голову не могло прийти, что мой дурачок выйдет за пределы караула.
Но это не спасёт тебя. И не избавит меня от необходимости…
Сына. И его, натурально, назвали Людвигом. Я был против, но меня никто не спрашивал. Как водится.