И мы легли спать, отодвинувшись друг от друга так, как только ложе позволило. Я слышал, как Розамунда ворочается и всхлипывает, мне ужасно хотелось подать ей руку или сказать что-нибудь доброе, вроде «Не берите близко к сердцу, сударыня», но я уже знал, что это бесполезно.
— Я бы умер за вас. Или убил бы кого хотите. Я не вру, — и преклонил колена, почти правильно.
Каменная кладка показалась мне не очень прочной, а окошечко для еды выглядело широковатым. Но им хватило. Принц Марк пристал ко мне через это окошечко с просьбами о смягчении режима, и даже Вениамин вякнул через плечо своего батюшки, что он осознал и раскаивается. Только у меня отчего-то появилось ощущение, что до них дошли слухи о Добром Робине. Может, стража треплется…
Ясное дело! Раньше я был опальный принц, а теперь — законный государь, какой ни есть. Мне присягнули. А это уже совсем другой коленкор.
— Кажется, — говорю, — ты пытаешься заставить меня оправдываться? Любимый приём твоей матери.
Странно… Если бы она обманывала меня… Если бы у неё оказалась тайная цель, она хотела бы меня убить или подать прошение… Но ведь она думала не об этом. Я видел. Она не боялась. Её бросало в жар от собственных мыслей.