— Доброе утро, красавица. Славная нынче весна, верно? Поля уже и на севере зелёные…
Я не стал брать ещё гвардейцев. В бою Оскар стоил бы десятерых мёртвых и двух десятков живых — если в его присутствии дело дойдёт до боя. Я пошёл той дорогой, которой ходил всегда, а Оскар растёкся длинной полосой тумана. Мы хотели застать их врасплох — что и вышло наилучшим образом.
Меня она посетила. По-другому этот визит назвать сложно. Посетила после большого приёма, когда уже основательно устроилась, в мой свободный час. Пришла в сопровождении рыженькой и пожилой толстухи, будто не желала остаться со мной с глазу на глаз.
— Всё равно. Мне надо, понимаешь? Думаешь, меня вырвет?
Я убежал. Я никогда в жизни так не бегал, Тошка. У меня чуть сердце не выпрыгнуло. Мне было дико страшно, но я понимал, что убегать нельзя, а почему нельзя — не понимал. Я потом сидел у себя в комнате и плакал, а почему — не знаю.
— А мы уезжаем с мамой? — спрашивает. Мотнул головой: — То есть — с королевой?