— Ты выживи, Дольф, — сказал Питер. Серьёзно, тихо — первый и последний раз меня так назвал.
Беатриса Розамунду ничем не напоминала. Совсем. Помню её точно-точно. Как цветная миниатюра на душе — явственная картинка.
А я всего-навсего решил наконец хорошенько заняться порядком внутри страны. Мой сердечный друг Оскар отозвался об этом так: «Слава тебе, Господи, мальчик вырос».
Хотя грех жаловаться — всё равно хорошее выдалось лето. В столицу я собрался только к октябрю, когда в провинциях всё пришло в порядок.
— О чём это ты, Беатриса? — спрашиваю. — Где ты благородство увидела?
— Вы уважаете женщин, Дольф? — говорит. — Вашей жене очень повезло.