– Митя, ну нельзя без глупых вопросов?! Борониться, естественно! Возьми утюг и гаси по голове каждого, кто полезет в дверь, царь с ухватом защищает окно, через трубу они не пройдут. И держать оборону, пока я что-нибудь не придумаю! Вася, извини, продолжай…
– О майн гот, кого я есть рада видеть! – Румяная австриячка от души расцеловала меня в обе щеки. При отсутствии посторонних Лидия Адольфина могла позволить себе некоторые вольности. Ей почему-то казалось, что я как-то причастен к устройству её счастливого брака. На мой предвзятый взгляд, ничего подобного не было… – Мой добрий дрюг-полицайн! Я ошень искайль фас по фашному делу. Мне приходить много… как это, битте… жалостей? Жалобностей?!
Фома фыркнул, я тоже, но смех дикой болью отозвался в рёбрах, и он действительно потащил меня едва ли не в обнимку. Митю и Гороха с тем же почётом и пиететом волокли следом.
– Всё как есть раздобыл! Ох и мудрёная же штука-а…
Я старательно зевнул и, скинув одеяло, потянулся за брюками. Домохозяйка стыдливо отвернулась…
Яга хлопотала у стола, невозмутимый Василий по-прежнему сидел как приклеенный в её горнице, конспектируя всё, что следует. На белоснежной скатерти никаких разносолов – водка, каша, чёрный хлеб и малиновое варенье.